Я думаю, что музыка уже устала от самой себя. Она зашла в тупик. Давно она не является андеграундом, вообще нет больше андеграундного стиля, каковым были в своё время рок или панки. Любой рок стал мейнстримом. А музыка стала фоном, который комфортно шелестит в бэкграунде. Для меня это скорее дискомфортно, я не люблю, когда музыка шелестит где-то фоном, если это не специальный лаундж.

Молодёжь ушла в интернет, в компьютерные игры. Это стало заменителем музыкальной эстетики, которая была раньше. Может, так оно и должно быть.

Для меня Lady Gaga — загадка. Я скачал и прослушал её альбом ещё тогда, когда она не была такой знаменитой. Очень форматно сделанный альбом. Но почему именно она стала новым супербрендом — для меня загадка.

Скажем, недавно певица Ke выпустила сингл, он гораздо круче для меня по музыке. Да и внешне она круче. Вряд ли Gaga года на два-три потянет. Много появлялось таких певиц, Katy Perry например. Взлетали, и где они сейчас?

У нас конкуренции поменьше, и то сжирают. Так что не верю я в Lady Gaga, нет там никакого откровения — ни музыкального, ни песенного. Просто приятные песенки, но такие появляются каждый месяц. Вот если она окажется мужиком или ещё что-то, то продержится подольше.

— Есть ли практический рецепт хита для русского рынка?

Есть. Недавно я понял одно хорошее правило для желающих написать хит. Есть такой метод изучения иностранных языков — с погружением. Вот нужно погрузиться в музыкальную фактуру песни с головой. Конечно, должно быть и образование, и профессиональные навыки, но нужно погрузиться в процесс сочинения песни целиком.

Невозможно написать хит, разговаривая по телефону. Нужно абсолютно отрешиться и погрузиться в процесс. Припевчики или фраза возникают в секунды, это вспышка, но нужно эти крючки не пропустить и быть в это время внутри процесса.

— Вы идёте от сложного к простому или наоборот?

У всех всё по-разному. У тех, кто сочиняет под гитару, процесс идёт совсем иначе, чем у тех, кто работает под фортепиано. Можно сочинять с закрытыми глазами.

Песню «Атас» я придумывал вообще без всяких инструментов, она в голове вырисовывалась. Можно лежать в постели и сочинять при бессоннице. Правда, с бессонницей так бороться не получается, потому что мозг активизируется. Но это очень приятное времяпрепровождение.

Здесь главное — не уснуть и не забыть, что сочинил. Можно проспать хитовый припев. Так что я всегда кладу рядом телефоны, диктофоны — чтобы можно было напеть. Потом накапливается миллион этих файлов, они теряются, забываются. Но способ неплохой.

— Русский хит делается так, чтобы его можно было напеть без аккомпанемента?

Раньше точно была такая тема: настоящий хит тот, который за столом поют. Выпили и затянули. Если же не поют, то это может быть хорошая песня, но не хит. И не только в России, во всём же мире есть караоке-бары. Принцип тот же.

Звукорежиссёр, который писал первый альбом Земфиры, рассказывал, что она добивалась от музыкантов, чтобы пацаны в подъезде могли петь её песни под гитару. Это искомая простота. Мне нравится такая простота. Всё лишнее нужно отбросить и оставить самое главное.

Песня — это поэзия, это не роман на 500 страниц.

— Ваши песни для «Любэ» и «Фабрики» совсем разные, но при всей разности в них чувствуется характерный почерк Матвиенко.

Я как-то позвал своего знакомого, крупного ресторатора, на репетицию «Мобильных блондинок». Он посмотрел и говорит, что сразу узнал мою музыку.

Я удивился — как же узнал, там же совсем другая музыка, не та, которую я обычно пишу. И ещё он сказал, что слышит настоящую русскую музыку. Ну где русская музыка у «Блондинок»?! Но раз говорят так, значит, что-то общее есть.

Хотя я стараюсь делать совершенно разную музыку.

— Но русская ли музыка? Мне кажется, что было бы точнее называть её советской.

С какой стороны подходить к вопросу. Русская в нашем понимании — это лубочное звучание балалаек, гармошек и подобных лубочных коллективов. Аутентичных коллективов вроде ансамбля Покровского совсем мало.

Мы, кстати, пригласили солистку ансамбля Покровского спеть в простенькой песенке «Фабрики» про очередной пляж. Но хоровые вставки взяты из аутентичной русской музыки, и понадобился такой специальный вокал.

Я родился и вырос в советский период. Я никогда не любил советскую музыку. Но я всегда любил советское кино. И смотрел его много, как фанат. И в моих песнях, особенно «Любэ», очень многое взято от песен из старого советского кино.

— Вы же играли в ВИА «Здравствуй, песня» — разве это не были типичные советские песни?

Когда мы влились в этот коллектив, он уже играл бодренький рок-н-ролл, всякие регги и прочее. Но никак не советскую песню. Там был штат 30 человек, из них 20 — музыканты. И мы впятером туда влились как настоящая рок-группа. Отчасти нас задела советская песня, когда мы сотрудничали с Вячеславом Добрыниным, но у него не совсем типичная советская песня была.

А вот ВИА «Здравствуй, песня», в котором пел Николай Расторгуев, действительно исполнял советские песни и гимны.

— В ваших песнях слышны ранние Тухмановы и Дунаевские.

Вполне возможно. Можно вспомнить Даниила Покрасса — хоровые вокализы в «Любэ» явно из 20-х.

— Так ведь это слышно и в «Фабрике», и в «Блондинках»!

В «Фабрике» — да, а в «Блондинках» — куда меньше. «Фабрика» близка по эстетике «Любэ», это девушки фабричные. Изначально не стояло задачи сделать так, но как-то само всё вырулилось в ту сторону. Это не «ВИА Гра» и не «Блестящие». Это именно такие девочки.

Другие интервью « 1 2 3 »