Композитору Игорю Матвиенко, отцу "Любэ" и других замечательных музкальных коллективов, сегодня 6 февраля, исполняется 50. Такой юбилей - это всегда повод задуматься, что сделал, и что хочешь дальше делать. Игорь говорит о музыке и о своем творчестве без особого пафоса. В интервью главреду ТопПоп.ру он рассказывает о том, чем занимается сегодня, и что для него означает наше время. Ведь в каком-то смысле Игорь Матвиенко динозавр, хотя и не вымирающий, а современный.

— Игорь Игоревич, признайтесь, не надоело то, чем вы занимаетесь?

Надоело, а вам Владимир?

— И мне, конечно. Если надоело, зачем вы создаете новые проекты и песни? Очередная песня или проект не сделает вас счастливее. Тогда для чего всё это?

Во-первых, есть ответственность перед людьми, которых совратил на этот путь. Для них мои песни как топливо для автомобиля. А, во-вторых, я ничего другого и делать-то не имею. У меня нет никакого хобби, которым я бы мог зарабатывать на жизнь. Увлекаюсь теннисом, сноубордом и лыжами. Но этим невозможно увлечься так, чтобы посвящать все время. Невозможно все время кататься на сноуборде – без ног останешься, а то и без головы. Поэтому музыка – это и моя жизнь, и профессия, и хобби. Безусловно, в моем ответе есть определенная доля лукавства. Оно, конечно, надоело, но иногда я думаю: «Хорошо, а если бы этого не было?» Пустота? Самый сложный момент себя заставить, перебороть лень, с утра проснуться, подойти к инструменту и начать нажимать на черно-белые клавиши. Когда в процесс втягиваешься, уже вроде проще.

— А вы это делаете каждый день?

Заставляю себя к клавишам подходить каждый день.

— И каждый день что-то рождается?

Нет. Это не значит, что я сажусь и начинаю сразу писать песню. Иногда просто импровизирую, играю что-нибудь. Потом вдруг раз, и чего-то цепануло. Включаю магнитофончик и просто напеваю какие-то наброски. По старинке пишу всё на обычные аудиокассетки. Женя Белоусов подарил мне двухкассетную магнитолу, которая до сих пор работает. Уже прошло столько лет, и ни разу в ремонте не была. Я пачками закупаю эти кассеты. Чую, что скоро их выпуск прекратится. И вот на эти кассеты я делаю демо-записи. А потом время от времени извлекаю эти демки и начинаю доводить до ума.

— Сколько в среднем в месяц у вас рождается песен?

В среднем, наверно, одна песня в месяц или в два. Я всегда очень медленно писал. Сейчас уже отдаю какие-то вещи на аутсорсинг. Раньше я полностью весь цикл делал сам – каждую ноту, аранжировку. А сейчас отдаю Игорю Полонскому полуфабрикат, и он уже его доводит до совершенства. У меня уже не хватает времени, чтобы все делать самому.

— К 50 годам вы достигли всего, о чем может мечтать композитор – масса популярных песен, слава, деньги. Почему вы до сих пор даже не заслуженный артист?

Наверно, если бы я был тщеславным человеком и выходил на сцену, то требовал на афишах писать: «Группа Игоря Матвиенко «Любэ»». В 90-х годах, кстати, это было очень модно – «Группа Бари Алибасова «На-На»» и т.д. Так как у меня тщеславие более тонкое, то сейчас меня даже радует, что нет никаких званий. У нас полколлектива «Любэ» уже заслуженные артисты. А я вот нет. Дело в том, чтобы его получить звание, мне нужно самому предпринять ряд каких-то шагов. Написать характеристики, позвонить в какие-то инстанции. Самому запустить процесс. Я понимаю, когда в ХVIII веке богатые люди приходили к царю, и он им жаловал дворянский титул и земли с крестьянами. А когда самому нужно спродюсировать, то меня это совсем не греет.

— Судя по плакатам, которые были развешаны по Москве еще в ноябре прошлого года — «Иванушки» (и другие ваши артисты) поздравляют Игоря Матвиенко с юбилеем» — задумали вы что-то масштабное и совсем нескромное?

Могу честно признаться, что эти плакаты – маркетинговый ход. Мы решили перед Новым годом развесить плакаты с нашими артистами: «Поздравляем с Новым годом» и телефон нашего концертного агентства. Потом на Рублёвке смотрю – висит такой же плакат, где Тимати и ди-джей Смэш поздравляли местных жителей с праздником. «Ну, — думаю, — какие молодцы! Опередили». Чего повторяться? А тут юбилей. И зачем тогда с Новым годом? Пусть уже меня поздравляют. И мы как бы напомнили, а если чего, то и мы тут рядом. Поэтому в ноябре появились плакаты с моим изображением. Было приятно: мне звонили какие-то старые знакомые из прошлой жизни и спрашивали: «Мы ничего не перепутали? Казалось, что попозже, в феврале, юбилей?». Я отвечал, что это мы так пиаримся.

— Тяжело переживаете кризис? Если говорить начистоту, то основной источник доходов ваших артистов – это корпоративы, которых сегодня почти не осталось.

Дело в том, что наверно, все артисты нашего продюсерского центра, включая меня, мы все пережили стадии, когда денег не было вообще. Первые деньги у меня появились, наверно, лет в 30, на которые я купил холодильник и видеомагнитофон. А до этого их не было никогда. У моих родителей не было их никогда. Вся страна жила в долг – занимали до получки. Денег не было ни у кого, но они особо и не были нужны. Был период с 2000-го года по начало 2009-го, когда было огромное количество выступлений. Это было какое-то сумасшествие. Но так долго продолжаться не могло. Потому что не могли какие-то «фанерные» девочки или мальчики (я не говорю сейчас про свои коллективы), выходящие на сцену и делающие вид, что поют, получать по 40-50 тысяч евро. Это был нонсенс. И поэтому все это логично остановилось. И все вернулись к адекватным заработкам. В общем, я не скажу, что у нас артисты голодают. Но, безусловно, зарабатывать стали меньше. По большому счету наша сфера – это не бизнес. Во-первых, у нас нет инвестиций. Поэтому попали в основном те, кто брал кредиты. А мы всю жизнь жили на свои.

— Вы когда-нибудь винили себя в смерти Игоря Сорина?

Безусловно, моя вина в этой трагедии тоже есть. Всех людей, которых я втащил в шоу-бизнес, я заранее предупреждаю (особенно после появления «Иванушек»), что это очень опасная жизненная стезя. Подумайте сто раз, прежде чем идти в артисты. И «фабричным» артистам говорил. Никто не верил, все шли. Вику Дайнеко я долго отговаривал вместе с её мамой. «На фиг вам это надо. Пусть девочка получает нормальную человеческую профессию. Будет счастливой, выйдет замуж, родит детей». Но никто меня не слушает. Безусловно, я чувствую ответственность и за Игоря Сорина. И за многие другие вещи, хотя, в общем-то, понимаю, что повлиять на ход событий не могу. Потому что мне надо все бросать и заниматься только этим артистом, который, например, пьет. А остановить его невозможно.

— Вы, наверняка, знаете о всех пагубных пристрастиях своих артистов. Пытаетесь бороться при помощи карательных методов?

Пытаюсь. Но карательными бесполезно. Если молодые артисты, то еще как-то можно повлиять. А если состоявшиеся, то какие карательные? Только разговорами. Примерами. Самый лучший пример – это наши западные коллеги, которые все кто выжил, особенно эти старые рокеры, уже все давно со всем завязали, ведут здоровый образ жизни. Невозможно после 50-ти «зажигать». Это может, наверно, только один гитарист из «Роллинг стоунз» Ронни Вуд. Все завязали, а остальные померли. Здесь вариантов немного, а точнее два. Либо ты завязываешь, либо туда — на кладбище.

— Есть категория артистов, я имею в виду прежде всего Киркорова и Леонтьева — у которых, кроме сцены ничего нет. Как вы относитесь к таким людям?

Леонтьев и Киркоров живут табором, который месяцами передвигается на городам и страна. Это форма жизни. Но я бы так никогда не смог. Поэтому я и не артист. Я своё на сцене отстоял. Мало того, мне в какой-то момент это жутко надоело. Меня это и раньше не грело, а сейчас и вовсе не греет.

— «Шоу-бизнес – это гнездо разврата», — как-то сказали вы. А как вам удалось уберечься от всех его пороков?

Почему же, меня чаша сия не миновала. Но в очень дозированном варианте. Скажем, Господь меня уберег от наркотиков. Я почти не знаю, что это такое. Хотя в молодости я работал в Красноярской филармонии, где «дурь» росла в любом совхозе. Укурись. Но я даже к этому не пристрастился. Я уже не говорю о каких-то синтетических наркотиках или психотропных экспериментах на мозге.

Другие интервью « 1 2 »